Прот. Александр Троицкий

13 сентября 2013 г. в Элисте в Национальной библиотеке имени А.М. Амур-Санана состоялась презентация калмыцкого перевода Притчей Соломона, подготовленного Институтом перевода Библии. Протоиерей Александр Троицкий, Председатель Правления ИПБ, главный библиограф Синодальной библиотеки Русской Православной Церкви, представлявший ИПБ на этой торжественной встрече, выступил с докладом, который стал основой для этой статьи.

Книга Притчей – одна из самых значительных для педагогики и дидактики книг Ветхого Завета. «Притчи Соломона, сына Давидова, царя израильского» были произнесены, а затем собраны в книгу для того, «чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума; усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленость, юноше – знание и рассудительность; послушает мудрый и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы, чтобы разуметь притчу и замысловатую речь, слова мудрецов и загадки их» (1:1-6).

В этих первых словах Книги Притчей, одной из семи ветхозаветных книг, именуемых премудростными или учительными, начертана цель ее создания – дать человеку нравственное законодательство. Это законодательство, в отличие от Пятикнижия Моисеева, дающего основание национальных форм гражданской и религиозной жизни богоизбранного народа, противопоставленной жизни других, языческих, народов, носит совершенно универсальный, общечеловеческий характер, оно может в любую эпоху быть признано руководителем любого народа или, лучше сказать, всех народов к истине и добродетели. Но уже в следующих словах книги ярко выражено противопоставление искомой Соломоном истинной мудрости всем бесчисленным измышлениям самодостаточного человеческого ума: «Начало премудрости – страх Господень» (1:7), то есть благоговение человека перед Творцом. Хотя Книга Притчей и состоит из множества кратких нравоучительных сентенций – правил житейской мудрости, благоразумного поведения в семье и обществе, за каждым из этих правил и предписаний мы видим образ предвечного Законодателя, давшего свой закон «прежде бытия земли», «когда еще не существовали бездны, когда не было источников, обильных водою…, прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной» (8:23-26). Не только высокая поэзия, которую мы слышим в этих словах, но и рисуемый ими живой, цельный образ Законодателя, задающего смысл всей деятельности человека и зовущего человека к познанию им своего предназначения, ставит эту книгу неизмеримо выше любого сборника афоризмов или «крылатых слов» человеческой мудрости.

В православной Церкви Притчи – одна из немногих ветхозаветных книг, прочитываемых на богослужении целиком. Она читается на вечернях настолько часто, что ее имя (греч. Παροιμίαι) дало в православном славянском мире название всем ветхозаветным чтениям (кроме чтений Псалтири) и средневековому сборнику этих чтений – паримийнику.

Ветхозаветные притчи – это, как правило, очень краткие, легко запоминающиеся изречения, имеющие в основе сравнение или сопоставление. Часто это синонимические двустишия, построенные по принципу параллелизма, например:

Доброе имя лучше большого богатства,

и добрая слава лучше серебра и золота (12:1).

Но возможно и антитетическое, то есть содержащее противопоставление, построение:

Надеющийся на богатство свое упадет;

а праведник, как лист, будет зеленеть (11:28).

Самые полные, параболические притчи, соединяют аллегорию и ее толкование:

Как притворяющийся помешанным

бросает огонь, стрелы и смерть,

так – человек, который коварно вредит другу

и потом говорит: ‘я только пошутил’ (26:18-19).

Многие краткие притчи допускают разные уровни толкования. Так, например, иносказания «горные мыши – народ слабый, но ставят дома свои на скале» и «паук лапками цепляется, но пребывает в царских чертогах» (30:26, 28) могут быть истолкованы как предостережение не обижать слабых, которые, возможно, смогут высоко подняться (или найти высоких покровителей). Но возможно и более возвышенное толкование: немощный, убогий человек своим Заступником имеет самого Бога.

Некоторые притчи перекликаются с новозаветным откровением, например: «скрывающий свои прегрешения не будет иметь успеха; а кто сознается и оставляет их, тот будет помилован» (28:13), и особенно: «кто презирает ближнего своего, тот грешит; а кто милосерден к бедным, тот блажен» (14:21). Особое значение ветхозаветным притчам придает то, что и в Евангелии Господь учил в притчах, иногда кратких, в которых царство небесное сравнивается с закваской, горчичным зерном, неводом, драгоценной жемчужиной, а иногда – пространных, таких как притчи о милосердном самарянине, блудном сыне или десяти девах. Так ветхозаветная Книга Притчей готовила своих читателей и слушателей к принятию евангельского учения.

Несомненно, притча в Ветхом Завете рассматривалась как одно из самых важных средств для образования, ведь целью Книги Притчей было не только возвещение премудрости (греч. σοφία), но и наставление (греч. παιδεία, это слово иногда употребляется вместо παροιμία притча). Это самая педагогическая, дидактическая книга Ветхого Завета, в ней не только много говорится о целях и способах воспитания юношества, а также о последствиях нерадения о детях («глупый сын – досада отцу своему и огорчение для матери своей» (17:25)), но и сам текст книги был на протяжении многих столетий учебником. Таковым он был и в первом, греческом, переводе, совершенным до Рождества Христова семьюдесятью толковниками, который, несомненно, почитался еще в ветхозаветные времена священной книгой. Это почитание Септуагинты наряду с тем примечательным фактом, что Господь учил апостолов на арамейском, а они записали Его слова по-гречески, свидетельствует о принципиальной переводимости Священного Писания, то есть его перевод на любой язык будет священным текстом в той мере, в какой он будет воспринят Церковью. Таковыми были переводы на сирийский, латинский, коптский, эфиопский, грузинский, армянский, церковнославянский и многие другие древние и новые языки.

Последний из выполненных Институтом перевода Библии перевод на калмыцкий язык отличается от всех этих переводов тем, что в нем не только калмыцкий язык должен послужить новому прочтению Книги Притчей ее новыми читателями, но и сама эта книга, как и вышедшие ранее переводы Нового Завета, Псалтири, книг Бытия и Руфи, должна послужить делу сохранения и развития калмыцкого языка, переживающего сейчас нелегкое время. Хотя не в силах какого-либо одного человека или даже коллектива единомышленников переломить ситуацию и возродить язык в масштабах народа и республики, но Господь может дать на это силы, «а надеющийся на Господа будет безопасен» (19:27).

Информационный бюллетень «Новости библейского перевода» №2(37)2013

http://ibt.org.ru/ru/articles-11-13

Просмотры (21)